Мне очень трудно смотреть современные, даистарые фильмы. Вместо сюжета, игры актеров идраматургии яизучаю электроустановку, насколько она соответствует времени действия. Или прихожу вмагазин исразу смотрю напотолок, как пожарные датчики установлены. Коллеги, которые занимаются монтажом навыставках, говорят, что новости смотреть немогут— видят только стенды.

Вгости яхожу токвыключателю, тоеще ккакой электрике. Когда подписывается наменя девушка всоцсети, яневоспринимаю, что яееинтересую как мужчина, адумаю: может, ейлюстру повесить надо.

Анастасия Тихомирнова,

Благодаря работе я научилась читать тексты очень быстро, поэтому даже художественная литература, которую хочется читать медленно и с удовольствием, читается наискосок, будто наперегонки.

Многие тексты, аиногда даже книги, мне читать тяжело. Сразу хочется исправить, поменять местами, переписать, отругать автора заплохой текст иневыплатить ему гонорар.

Моя работа невозможна без цинизма, как уврача. Далеко невсегда темы попадаются «добрые», новремени для сочувствия ирефлексии нет, нужно быстро реагировать, невключаясь эмоционально инепереходя наличности, смотреть наситуации, будто через стекло. Еще один момент— язнаю такие вещи, окоторыхбы предпочла незнать. Вовремя расследований ирепортажей иногда приходится приоткрывать дверь в«преисподнюю».

Телефон выключить практически нельзя, даивыпускать его изрук невсегда выходит: помимо того, что нужно мониторить новостную ленту напредмет информповода, нужно быть насвязи для оперативной реакции насобытия. Многих вокруг телефон вруках бесит.

Есть положительные моменты. Например, работа помогла мне стать терпимее к близким. Новые знания из области семейной психологии «всплывают» и помогают избежать конфликтов и споров.

Мне не очень нравится термин «проф деформация», он имеет немного негативный оттенок. Это, скорее, определенный фильтр восприятия, но у каждого таких фильтров много: что-то из семьи, что-то из профессии. По большей части знание психологии мне помогает. Но работу лучше оставлять на работе, а не тащить домой, «не причинять добро» без запроса. Такое желание возникало у меня вовремя учебы, когда узнавала что-то, и казалось, что сразу все про всех поняла и всем могу помочь.

Работа психолога— это работа слюдьми, поэтому особенности проявляются преимущественно вэтой сфере. Например, безоценочность. Стараюсь неделать скоропалительных выводов, основываясь только наодной точке зрения. Нас еще спервого курса психфака учили, что нестоит говорить: «Вася дурак», лучше: «Ядумаю, Вася неправ».

Еще ястараюсь необвинять, аговорить освоих чувствах. Это называется «техника я-сообщений», когда человек говорит отом, что чувствует,— это тареальность, скоторой непоспоришь: «мне грустно, когда ясижу дома одна». Это заявка осебе, анеобвинение, идальше это можно решать вместе, аневыяснять, кто прав, кто виноват.

Есть какие-то вещи, которые яделаю «наавтомате», например, при знакомстве обращаю внимание наневербальные знаки.

Изне связанного слюдьми— это изменения вчувстве времени. Ястала лучше чувствовать течение времени, что такое 10 минут, что такое час.

Вобщении сблизкими я— это я, анепсихолог. Отношения клиента ипсихолога— это особый вид отношений, вкоторых позиция психолога подразумевает взгляд состороны, иважно, чтобы специалист небыл включен всистему связей клиента. Вповседневном общении психолог неможет иметь такую степень безоценочности.

Я избегаю слова «последний» и говорю «крайний». Это стандартно для всех «авиационных». Плохая примета говорить «последний полет». И вот эту деформацию я стараюсь контролировать и иногда говорю «последний», когда понимаю, что ничего страшного в этом нет.

Летать я не боюсь, но всегда вовремя полета отслеживаю движения самолета, маневры— сравниваю, должно так быть на данном этапе и режиме полета или нет. Вот закрылки пошли, вот фары посадочные включили, значит, высота менее 10 000 футов.

Еще стараюсь выбирать место в хвосте самолета. Если что— он отвалится, а я из него— живой.

Когда слышу с земли гул самолета, стараюсь угадать: что это за воздушное судно летит? На какой высоте? Не низко ли? Часто лезу в программу Flightradar, где в реальном времени видны все самолеты. За рулем меня очень это отвлекает, но ничего поделать не могу.

 Я рациональный человек. Не знаю, из-за профессии это или наоборот,— я стал инженером, потому что рациональный. Работа скрупулезность мою только усиливает. Из-за того, что мне часто приходится проверять и перепроверять какие-то документы, решения, спецификации, алгоритмы, в жизни я все также проверяю. Например, выбор смартфона может затянуться на месяцы. Я досконально изучаю всю информацию перед покупкой, сравниваю с другими аппаратами, детально разбираю свойства.

Прежде чем уйти на административную работу, я проработал воспитателем в детском саду двенадцать лет. Первое, что для себя вынес,— свободное время надо стараться проводить без детей. Если в поле зрения появляются дети— в гостях или на отдыхе,— я сразу стремлюсь принять участие в их воспитании.

После того как япоработал смалышами 3−4 года, уменя обострились тревожность игиперответственность. Мне время отвремени снятся кошмары, вкоторых яэвакуирую детей, спасаю ихотпожара. Дошло дотого, что янеполенился иузнал, где внашем округе бомбоубежище. Педагог всегда должен быть начеку.

Невозможно позволить себе свободы водежде, очень важно следить заволосами, ногтями и т. п. Внешний вид должен быть безупречным. Если педагог неопрятно выглядит, невсе взрослые обратят наэто внимание, нодети это обязательно заметят.

Еще становишься немного Плюшкиным, все хранишь, ничего невыбрасываешь. Красивые коробки из-под конфет— изних можно сделать открытки; картонки— тоже пригодятся. Про желуди, каштаны иосенние листья даже говорить нестоит— они уменя везде, потому что нужны для уроков труда. Так обрастаешь хламом нетолько наработе, ноидома.

Работа воспитателя детского сада сопряжена  с колоссальными эмоциональными затратами. 30−40% переживаний, нервов и эмоций отдаешь детям, 10% — коллегам, а 50% — родителям. И вот, ты лавируешь между их интересами. Приходится аргументировать, доказывать, объяснять, тактично доносить, в частности, до родителей, что для ребенка лучше. Ты постоянно идешь на компромисс на работе. Дома же всех воспитываешь, строишь, возражений не терпишь. Я поймал себя  на том, что стал безапелляционным. А потом понял, что у меня уже непросто деформация, а назревает профвыгорание. Тогда я обратился к психологам, они помогли не превратиться в выжженное поле.

Актерская профессия очень деформирует. Здоровые идовольные жизнью люди нестановятся актерами. Язнаю, как нужно посмотреть начеловека, чтоб онподумал, что вся моя жизнь— этоон. Вссорах японимаю, как «дожать» себя иорганизовать катастрофу вселенских масштабов измаленькой проблемы. Или наоборот— быстро снять конфликт взглядом, тембром голоса.

Ястараюсь неиспользовать актерское мастерство для манипуляции людьми, но, попадая вразличные ситуации, конфликты, пытаюсь запомнить свои реакции, чтобы потом воплотить ихвкадре или насцене.

Профдеформация вылезает бессознательно вшоковых ситуациях. Как-то раз яубегала вподъезде отподозрительного мужика ипоймала себя намысли, что ощущаю себя насъемках триллера. Повороты, пластика полностью стали киношными, даже могла показать, где камера. Пока бежала наверх, думала: «Вот, запоминай— руки нетрясутся, когда страшно, дыхание нормальное, точность движений максимальная, никакой суеты». Уже дома расплакалась отпережитого шока, новтоже время продолжала: «Вот, видишь, истерика. Слезы текут, нет голоса, сбитое дыхание. Носейчас твоя сценическая задача— успокоиться как можно быстрее, чтоб ненапугать родных».

Профдеформация нетолько вманере поведения выражается, ноина физическом уровне. Вот, например, голос. Ясейчас виммерсивном театре (спектакль свовлечением зрителей вигру). Там наплощадке одновременно говорят сорок зрителей, партнеры-актеры, даеще музыка играет. Инужно фокусировать внимание насебе. Единственное, что для этого есть,— голос (мыбез микрофонов работаем). Онниже стал, схрипотцой.

Изменения, которые происходят сличностью вусловиях профессиональной деформации, огрубляют восприятие мира. Это может привести кпрофессиональному выгоранию.

Люди изсоциальной сферы (педагоги, врачи, социальные работники, психологи, военные, работники правоохранительных органов) больше остальных подвержены деформации. Неслучайно упсихологов есть свой психолог. Чтобы эффективно разобраться впроблеме, нужно другое «Я». Номногие, особенно вРоссии, пренебрегают походом кспециалисту.

Можно пытаться решить проблему самостоятельно, хотя это сложно. Важно повышать сознательность, взять ответственность за себя и за свою профессию, стараться действовать не по шаблону, а по ситуации. Так будет больше шансов сохранить здоровье.